2.3.1. Построение персонализационных рядов

В идиостиле Джойса персонализации обнаруживают устойчивые лингвотипологические принципы. Прежде всего, персонализация зависит от развертывания эпифанической макроструктуры. Персонализуемый ряд строится для каждого макроструктурного кольца: 1) исходная персонализация в первом макроструктурном кольце; 2) персонализация в процессе эпифанизации; 3) итоговая персонализация в фокусе-эпифании. Проведенное исследование позволяет говорить о закономерностях персонализации в эпифанической модели художественного текста. Хотя персонализация модифицируется в «Улиссе» и, в особенности, в «Поминках по Финнегану» (см. раздел 3), макроструктурный принцип построения антропоцентров, присущий «Дублинцам», остается неизменным.

В персонализации исходными являются три компонента:

1. «Некто» помещается в эпифаническую модель художественного текста наряду с совокупностью «некто». Пользуясь неологизмами Джойса из «Поминок по Финнегану», для «некто» введем исходную персонализующую константу "somewho", а для совокупности «некто» — "alleyou".

2. «Некто» представляется как «грешник» ("fallen man").

3. До вхождения в эпифанизацию он существовал «там» ("there") и «тогда» ("then").

Итак, исходная персонализация составляется первым персонализационным рядом:

SOMEWHO / ALLEYOU — FALLEN MAN — THERE / THEN.

Пример исходной персонализации в тексте «Эвелин»: One time there used to be a field there in which they used to play every evening with other people's children [D, 57]. «Некто» ("they") и совокупность других «некто» ("other people's children") играли (теперь не играют, так как выросли, но с тоской вспоминают об игре) на пустыре (пустыря больше нет, он застроен) раньше (в детстве, до появления застройки).

Связь «некто» с «другими» (дублинцы) выражается неопределенными местоимениями "everybody", "every one", "no one", "nobody", "all". В «Поминках по Финнегану» возможности исчерпываются местоименными новообразованиями по типу "everyelsebody" («каждый-другой-все») и "olesoleself" («все-один»). Примеры:

Every one gave him advice [D, 242]

No one knew how he achieved the stern task of living [D, 53]

Everybody knew [D, 26]

The soul of everyelsebody rolled into its olesoleself [FW, 329].

На первородный грех ("fallen man") может прямо указывать глагол «падать» ("fall"):

He had curled up at the foot of the stairs down which he had fallen [D, 169] — напившийся до беспамятства Том Кернан из «Милости Божией» падает лицом вниз в грязном туалете.

Have you heard of one Humpty Dumpty How he fell with a roll and a rumble and curled up like Lord Olofa Crumple... [FW, 45] — лейтмотив падения в «Поминках» с теми же глаголами, что и в примере из «Милости Божией».

Во втором персонализационном ряду, который выводится в тексте, приписываемом эпифанизации, происходит смещение исходного антропоцентра. Опираясь на джойсовские ключевые слова в «Поминках по Финнегану», обозначим их так:

1. «Некто» ("somewho", "alleyou") преобразуется в «пробуждающегося» ("herewaker").

2. Он пробуждается, воскресая ("arising").

3. Это происходит «здесь» ("here") и «сейчас» ("now's then").

В «Аравии» исходные компоненты, описывающие соседскую девочку, включают «некто» ("Mangan's sister"), вызывающую волнение (одежда, волосы, фигура), когда она выходит на крыльцо каждый вечер звать брата на ужин. В эпифанизации эти компоненты трансформируют «некто» в «образ» ("her image"), наделяемый воображаемыми чертами ("her brown figure", "the white curve of her neck", "the hand upon the railing"), хранимыми памятью ("the brown-clad figure" — образ девушки, возникающий при взгляде на ее окно напротив).

В фокусе-эпифании персонализационный ряд снова перестраивается:

1. Идентификация самости ("own identity" обозначение заимствуется из фокуса-эпифании Габриэла в «Мертвых»).

2. Момент схвачен ("woke").

3. Расположение момента на пространственно-временной оси здесь ("here") и сейчас ("our hour of risings").

Таким образом, персонализация может быть представлена так:

1) «некто» в совокупности подобных «некто» пробуждается;

2) он выходит из привычного состояния ("used to"), которое эпифанизируется в новое состояние, приводящее к пробуждению;

3) из привычного состояния «там» «некто» перемещается «сюда».

Из вышеизложенного явствует, что персонализация в «Дублинцах» мыслится как антропоцентр, который изменяется под действием эпифанизации.